| |
Гвидо
Что нам весь мир? Исчезни он совсем,
Теперь мне дела нет. И для меня
Есть только эта комната, а больше
Нет ничего, а все, что есть, не важно.
Симоне
Есть только это? Весь огромный мир
Уменьшился до комнаты, в которой
Лишь три души? И правда, временами
Вселенная сужается, как ткань
В котле плохих красильщиков. Возможно,
Сейчас как раз такое время. Что же,
Да будет так! Пусть комната простая
Послужит нам огромной сценой, где
Монархи умирают и судьбою
Простых людей играет Бог.
Не знаю,
Зачем я это говорю. Устал я
С дороги. Трижды конь мой спотыкался –
Примета скверная.
Увы, синьор!
Как мало стоит жизнь! Как зол и грязен
Тот рынок, где торгуют нами! Плачет
Мать при рождении ребенка – смерть
Оплакать некому. Никто не плачет.
(Удаляется вглубь сцены.)
Бьянка
Как грубы речи мужа моего!
Он ненавистен мне душой и телом:
Его чело, где трусости печать,
И белые, как листья тополей,
Дрожащие весной от ветра, руки,
Уста, что льют прерывистым потоком
Слова пустейшие, как воду.
Гвидо
Бьянка,
Не стоит, милая, о нем и думать.
Не стоит он того. Он честный малый
И полон фраз, годящихся для рынка,
Чтоб продавать дороже что он ценит,
И что не ценим мы. Я не встречал
Еще глупца такой высокой пробы.
Бьянка
Ах, если б смерть взяла его сейчас!
Симоне
(оборачивается)
Кто говорит о смерти? Пусть никто
Не говорит о смерти. Что ей делать
Здесь, где лишь трое муж, жена и друг
Ее могли бы встретить? Пусть приходит
В те домы, где живут прелюбодейки,
Уставшие от верности мужьям,
Предавшиеся беззаконной страсти
На ложе оскверненном и нечистом.
Да, так бывает. Это странно, но
Бывает так. Не знаете вы жизни.
Вы слишком одиноки и достойны.
Я знаю, я. Была бы жизнь иной!
Но нет, синьр, зимой приходит мудрость.
Седеет голова моя… Но полно!
Мы будем веселиться. Разве может
Не радоваться всей душой хозяин,
В чей дом желанный, благородный гость
Пришел нежданно?
(Берет лютню.)
Что это, синьор?
Вы лютню принесли, чтоб нам сыграть.
Сыграйте, милый принц. А если слишком
Я дерзок, то простите – но сыграйте.
|
|
Гвидо
Нет, не сейчас, Симоне.
(Бьянке)
Для тебя
Одной, и звезд холодных, и ревнивой
Луны.
Симоне
Сыграйте, от души прошу вас.
Я слышал, что, перебирая струны,
Вдыхая звуки в тонкую свирель
Иль мощно дуя в горло звонкой меди,
Возможно, обладая мастерством,
Привлечь и бедных узников в застенках.
Я слышал также, что волшебным звуком
Возможно отворить любые двери,
Очаровать саму невинность так,
Чтоб в пляс она пустилась, как менада.
Но что я говорю? Я знаю, лютня
У вас в руках чиста и благородна.
Сыграйте мне. Душа моя томится
В застенке. Исцелите мой недуг.
Сыграйте! Попроси же гостя, Бьянка!
Бьянка
Возлюбленный наш гость, не сомневайся,
Сам выберет, когда ему играть.
Сейчас и не проси его.
Гвидо
Симоне,
Сыграю я, но не теперь. Сегодня
Довольно мне той музыки, которой
Полны слова прекрасной Бьянки. Звук их
Всю землю заставляет обращаться
Вкруг красоты ее.
Симоне
О, вы ей льстите.
Она хорошая жена, но все же
Не блещет красотою. И, быть может,
Тем лучше.
Милый принц, вы не хотите
Играть на лютне и волшебным звуком
Мне душу исцелить, но, может быть,
Вы выпьете со мной?
(Усаживает Гвидо.)
Вот ваше место.
Ты, Бьянка, принеси мне стул. И ставни
Закрой. Не сможет любопытный мир
Подсматривать за нами в этот вечер
Глазами неучтивыми.
Синьор,
Скажите нам свой тост за полной чашей.
(Отшатывается.)
Что это за пятно? Оно пурпурно,
Как рана на груди Христа. Вино
На скатерти, и только? Я слыхал,
Что есть примета: где вино разлито,
Прольется кровь. Но это вздор.
Вино
По вкусу вам, синьор? Оно пылает,
Как горы близ Неаполя. В Тоскане
У нас вино добрее.
Гвидо
Мне по вкусу
Твое вино. И если ты позволишь,
То выпьем мы за Бьянку. Пусть она
Коснется алыми губами чаши
И подсластит вино. Попробуй, Бьянка.
(Бьянка пьет.)
О, весь сладчайший мед иблейских пчел
Перед напитком этим горек!
Друг мой,
Симоне, ты не пьешь.
|
