Михаил. «Ежели любой из братьев не подчинится вызову на собрание, председатель расследует обстоятельства его вины».
Председатель. Какие есть доказательства вины нашего брата Алексея?
Заговорщики. Он носит корону! Он носит корону!
Председатель. Михаил, зачитай пункт седьмой Революционного устава.
Михаил. «Между нигилистами и всеми, кто носит корону и стоит над своими согражданами, объявлена война не на жизнь, а на смерть».
Председатель. Братья, что скажете? Виновен ли царь Алексей или невиновен?
Все. Виновен!
Председатель. Каким будет наказание?
Все. Смерть!
Председатель. Давайте приготовим жребии; правосудие свершится сегодня ночью.
Князь Павел. Ага, это в самом деле интересно. Я уже начал опасаться, что собрания заговорщиков так же скучны, как судебные заседания.
Профессор Марфа. Моя сильная сторона — сочинение памфлетов, а не стрельба на поражение. Тем не менее цареубийство всегда имело место в истории.
Михаил. Если ваш пистолет так же безобиден, как ваше перо, этот юный тиран проживет долгую жизнь.
Князь Павел. Профессор, вы также должны помнить, что если вас схватят (а это вполне возможно) и повесят (а это несомненно), то не останется никого, кто будет читать ваши статьи.
Председатель. Братья, вы готовы?
Вера (встает). Постойте, постойте! Я хочу кое-что сказать.
Михаил (в сторону). Чума ее побери! Я знал, что до этого дойдет.
Вера. Этот юноша был нашим братом. Каждый вечер он рисковал своей жизнью и приходил сюда. Каждый вечер когда улицы кишели шпионами, и в каждом доме сидели доносчики. Он был воспитан как царский сын, но предпочел наше общество.
Председатель. Да, но под фальшивым именем. Он с самого начала лгал нам и продолжает лгать до сих пор.
Вера. Я готова поклясться в его честности. Здесь нет никого, кто не был бы тысячу раз обязан ему жизнью. Кто спас вас от ареста, пыток, кнута и гибели, когда сюда нагрянули царские ищейки... а теперь вы хотите убить его?
Михаил. Наш долг — истреблять любых тиранов!
Вера. Он не тиран. Я хорошо его знаю! Он любит народ.
Председатель. Мы его тоже знаем; он предатель.
Вера. Предатель? Три дня назад он мог предать каждого из вас, и тогда всех нас ждала бы виселица. Он подарил вам жизнь. Дайте ему немного времени — месяц, неделю, хотя бы несколько дней... но теперь? О Боже, не теперь!
Заговорщики (потрясая кинжалами). Сегодня ночью! Сегодня ночью! Сегодня ночью!
Вера. Тихо, злобные гадюки, тихо!
Михаил. Разве мы здесь не для того, чтобы уничтожать? Разве мы не сдержим свою клятву?
Вера. Вашу клятву! Посмотрите, как вы жадны до прибыли: каждая рука тянется к соседским деньгам, каждое сердце жаждет грабежа и насилия. Кто из вас, если бы корона оказалась у него на голове, отдал бы империю на растерзание толпе? Русский народ еще не готов к республиканскому строю.
Председатель. Любой народ готов к республиканскому строю.
Михаил. Этот щенок — тиран.
Вера. Тиран? Разве он не разогнал своих гнусных советников? Этот зловещий ворон распускал крылья над головой его отца и терзал его когтями, а теперь пришел к нам, каркая об отмщении. О, имейте милосердие! Дайте ему пожить еще неделю!
Председатель. Вера вступается за царя!
Вера (с гордостью). Я прошу не за царя, а за брата.
Михаил. За клятвопреступника, за труса, не швырнувшего царскую мантию в лицо тупицам, которые ее преподнесли. Нет, Вера, нет! Еще не перевелись на этой земле мужчины, и она еще не устала вынашивать своих детей. Ни один русский царь не должен осквернять мир Божий своей жизнью.
Председатель. Однажды ты предложила нам испытать тебя. Мы сделали это и обнаружили твою слабость.
Михаил. Вера, я не слепой; я знаю твой секрет. Ты любишь этого юного царя со смазливой физиономией, кудрявыми локонами и мягкими белыми ручками. Какая же ты дура, да еще и лживая — разве ты не понимаешь, как он поступит с тобой, этот мальчишка, который якобы любит тебя? Он сделает тебя свой любовницей, натешится твоим телом и вышвырнет на улицу, когда ты ему надоешь. Он сделает это с тобой — со жрицей свободы, пламенем революции, светочем демократии!
Вера. Мне все равно, что он со мной сделает. По крайней мере, он будет честен с народом. Он любит людей и любит свободу.
Председатель. Значит, он будет играть в царя-гражданина, пока мы голодаем? Будет улещивать нас сладкими речами, обманывать лживыми посулами, как и его отец? Будет держать нас в рабстве, как и все его предки?
Михаил. А ты, чье имя заставляло каждого деспота дрожать за свою жизнь, ты, Вера Сабурова, ради любовника, ради жалкой интрижки, предашь свой народ?
Заговорщики. Предательница! Тяните жребий! Тяните жребий!
Вера. Каждое твое слово ложь, Михаил. Я не люблю его, и он не любит меня.
Михаил. Ты не любишь его? Почему же он тогда не должен умереть?
Вера (с усилием, стискивая руки). Да, он в самом деле должен умереть. Он нарушил свою клятву. В Европе не должно остаться ни одного монарха — разве я сама не поклялась в этом? Республика может быть сильной, только напившись царской крови. Да, он нарушил клятву. Отец умер, и сын тоже умрет... но не сегодня! Не сегодня! Россия, столетиями терпевшая зло и угнетение, может неделю подождать свободы. Дайте ему одну неделю.
Председатель. Ты нам больше не нужна. Можешь уходить к своему возлюбленному.
Михаил. Хотя если я найду его в твоих объятиях, это не спасет его от смерти.
Заговорщики. Сегодня ночью! Сегодня ночью! Сегодня ночью! | 
