- А любовь?
- Иллюзия.
- А религия?
- Распространенный суррогат веры.
- Вы скептик.
- Ничуть! Ведь скептицизм - начало веры.
- Да кто же вы?
- Определить - значит, ограничить.
- Ну, дайте мне хоть нить!..
- Нити обрываются. И вы рискуете заблудиться в лабиринте.
- Вы меня окончательно загнали в угол. Давайте говорить о другом.
- Вот превосходная тема - хозяин дома. Много лет назад его окрестили Прекрасным Принцем.
- Ах, не напоминайте мне об этом! - воскликнул Дориан Грей.
- Хозяин сегодня несносен, - сказала герцогиня, краснея.- Он, кажется, полагает, что Монмаут женился на мне из чисто научного интереса, видя во мне наилучший экземпляр современной бабочки.
- Но он, надеюсь, не посадит вас на булавку, герцогиня?- со смехом сказал Дориан.
- Достаточно того, что в меня втыкает булавки моя горничная, когда сердится.
- А за что же она на вас сердится, герцогиня?
- Изза пустяков, мистер Грей, уверяю вас. Обычно за то, что я прихожу в три четверти девятого и заявляю ей, что она должна меня одеть к половине девятого.
- Какая глупая придирчивость! Вам бы следовало прогнать ее, герцогиня.
- Не могу, мистер Грей. Она придумывает мне фасоны шляпок. Помните ту, в которой я была у леди Хилстон? Вижу, что забыли, но из любезности делаете вид, будто помните. Так вот, она эту шляпку сделала из ничего. Все хорошие шляпы создаются из ничего.
- Как и все хорошие репутации, Глэдис, - вставил лорд Генри.- А когда человек чем-нибудь действительно выдвинется, он наживает врагов. У нас одна лишь посредственность - залог популярности.
- Только не у женщин, Гарри! - Герцогиня энергично покачала головой.- А женщины правят миром. Уверяю вас, мы терпеть не можем посредственности. Кто-то сказал про нас, что мы «любим ушами». А вы, мужчины, любите глазами... Если только вы вообще когда-нибудь любите.
- Мне кажется, мы только это и делаем всю жизнь, - сказал Дориан.
- Ну, значит, никого не любите понастоящему, мистер Грей, - отозвалась герцогиня с шутливым огорчением.
- Милая моя Глэдис, что за ересь! - воскликнул лорд Генри.- Любовь питается повторением, и только повторение превращает простое вожделение в искусство. Притом каждый раз, когда влюбляешься, любишь впервые. Предмет страсти меняется, а страсть всегда остается единственной и неповторимой. Перемена только усиливает ее. Жизнь дарит человеку в лучшем случае лишь одно великое мгновение, и секрет счастья в том, чтобы это великое мгновение переживать как можно чаще.
- Даже если оно вас тяжело ранит, Гарри? - спросила герцогиня, помолчав.
- Да, в особенности тогда, когда оно вас ранит, - ответил лорд Генри.
Герцогиня повернулась к Дориану и посмотрела на него как-то странно.
- А вы что на это скажете, мистер Грей? - спросила она.
Дориан ответил не сразу. Наконец рассмеялся и тряхнул головой.
- Я, герцогиня, всегда во всем согласен с Гарри.
- Даже когда он не прав?
- Гарри всегда прав, герцогиня.
- И что же, его философия помогла вам найти счастье?
- Я никогда не искал счастья. Кому оно нужно? Я искал наслаждений.
- И находили, мистер Грей?
- Часто. Слишком часто. Герцогиня сказала со вздохом:
- А я жажду только мира и покоя. И если не пойду сейчас переодеваться, я его лишусь на сегодня.
- Позвольте мне выбрать для вас несколько орхидей, герцогиня, - воскликнул Дориан с живостью и, вскочив, направился в глубь оранжереи.
- Вы бессовестно кокетничаете с ним, Глэдис, - сказал лорд Генри своей кузине.- Берегитесь! Чары его сильны.
- Если бы не это, так не было бы и борьбы.
- Значит, грек идет на грека?
- Я на стороне троянцев. Они сражались за женщину.
- И потерпели поражение. | 
