«ПИРО, Пиротехнического, - встрял Бенгальский Огонь. - Уж я то знаю, что ПИРОтехнического, так было написано на моей коробке».
«Я сказал ПИЛОтехнического», - ответил Патрон таким строгим голосом, что Бенгальский Огонь почувствовал себя совершенно раздавленным, и ни с того ни с сего начал пихать маленькую шутиху. Надо же было показать, что он еще что-то значит.
«Я говорил про... - продолжил Патрон Для Фейерверка. - Что я, собственно, говорил?»
«Вы рассказывали про себя», - ответила Римская Свеча.
«Да, да, конечно! Я помню, что меня так грубо прервали на самом интересном месте. Ненавижу грубость и дурной тон. Я очень чувствителен. Никто, никто, кроме меня так не переживает обиду».
«Что значит - чувствителен?» - спросила Петарда Римскую Свечу.
«Это про того, кто натерев себе мозоль, сразу наступает на чужие», - шепнула ей на ухо Свеча, и Петарда расхохоталась.
«Что это тебя рассмешило? - мигом отозвался Патрон. - Я не смеялся».
«Мне весело, потому что я счастлива», - ответила Петарда.
«Смех без причины - признак дурачины, - сердито сказал Патрон. - Кто дал тебе право смеяться? Надо думать о других, а лучше всего - обо мне. Я всегда так делаю, и другим рекомендую. Это называется сострадание. Прекрасная добродетель, и я ей обладаю в полной мере. Только представьте, какое горе всех постигнет, если, к примеру, что-нибудь случится со мной сегодня ночью. Принц с Принцессой никогда больше не будут счастливы, их совместная жизнь будет испорчена в самом ее начале. А Король... Король, я знаю, этого не переживет. Когда я задумываюсь над всей значительностью своего положения, я готов плакать».
«А вот этого делать не стоит, - предупредила Римская Свеча. - Если хочешь доставить удовольствие другим, лучше оставаться сухим».
«Конечно! - вскричал Бенгальский Огонь, которому вернулось его хорошее настроение. - Это каждому ясно».
«Каждому! - негодующе сказал Патрон. - Ты забываешь, что я совсем не КАЖДЫЙ! Я - особенный!
«Каждому ясно!» Каждому, у кого нет воображения. А у меня оно есть. Я никогда не представляю себе вещь такой, какой она есть на самом деле. Я представляю ее совсем иной. Что до моей персоны, то меня здесь никто не понимает. К счастью, меня это и не особенно тревожит. Единственное, что придает сил в нашей жизни, это сознание неполноценности всех остальных; как раз такое чувство я все время в себе воспитываю. Но как вы бессердечны! Вы смеетесь и веселитесь, будто Принц и Принцесса так и не поженились».
«Что же тут плохого? - удивился маленький разноцветный Надувной Шар. - У нас такая радость. Когда я взлечу ввысь, я обязательно расскажу про свадьбу всем звездам. Вы увидите, как они замерцают, когда я им расскажу про прекрасную невесту».
«Какой обыденный взгляд на жизнь! - сказал Патрон. - Впрочем, ничего другого я и не ожидал. Посмотри на себя - пустая сфера, и больше ничего. Возможно, Принц и Принцесса отправятся в горы, где текут быстрые шумные реки. Возможно, у них будет единственный сын, с такими же золотистыми волосами и фиолетовыми глазами, как и Принц. Возможно, он отправится с кормилицей на прогулку, а та преспокойно заснет под каким-нибудь деревом. Тогда мальчик упадет в бурную реку и погибнет. Какое горе! Бедные, бедные родители, потерявшие единственного сына! Я этого не переживу».
«Но они же никого не потеряли, - возразила Римская Свеча. - И никакого несчастья с ними не случилось».
«Я этого и не говорил. Я сказал «возможно». Если бы их единственный сын уже погиб, то незачем было об этом и разговаривать. Зачем дуть на молоко, когда оно убежало? Но мысль о том, что они могут лишиться любимого сына, потрясает меня до глубины души».
«И правда! - прокричал Бенгальский Огонь. - Ты самый потрясный из всех, кого я знаю».
«А Вы самый грубый из тех, кого я знаю! - ответил Патрон Для Фейерверка. - Вам не понять моей дружбы с принцем».
«Да ты даже не знал его никогда», - проворчала Римская Свеча.
«Я этого и не говорил, - ответил Патрон. Боюсь, что если бы я его знал, он бы не смог быть моим другом. Очень опасно знать своих друзей».
«Все же лучше бы Вам оставаться сухим, - робко сказал Надувной Шар. - Это очень важно!»
«Важно для всех вас! - крикнул Патрон. - А я выбираю рыдать».
Тут он разразился слезами, которые стекали подобно каплям дождя и намочили двух Божьих Коровок. Они только нашли сухое место, чтобы построить себе дом, как невесть откуда взявшаяся вода расстроила их планы.
«Какая романтическая натура! - сказала Огненная Карусель. - Он плачет даже без всякого повода». И она глубоко вздохнула, вспомнив про еловую шкатулку.
«Чушь! Чушь!» стали негодующе кричать Римская Свеча и Бенгальский Огонь. Они были практического склада, и все, что им не нравилось, называли чушью.
Но вот на небе засиял серебряный щит луны, стали видны звезды, и из дворца понеслись звуки музыки. Принц и Принцесса открывали бал. Они танцевали так прекрасно, что высокие белоснежные лилии склонили свои изящные головки, и застыли глядя в окно замка, а большие красные маки покачивались в такт музыке. Часы на башне пробили десять, потом одиннадцать, а потом и двенадцать часов. При последнем ударе все вышли на террасу, и Король послал посыльного к Придворному Инженеру.
«Пора!» - сказал он. |